Их знали только в лицо

В яростных сражениях Первой мировой войны почти незаметными остались действия разведчиков. Может быть, так и надо. Специфика их работы (и раньше, и в наши дни) такова, что о них знает лишь ограниченный круг лиц. Но тайные операции, проведённые этими неизвестными героями, порой наносили противнику больший ущерб, чем грозная эскадра боевых кораблей или конный корпус. Одним из наших агентов была Клара Изельгоф, или Анна Ревельская. Под этими именами она была известна руководству русской военно-морской разведки. Настоящие же имя и фамилия этой женщины неизвестны.

Кельнерша из Либавы

Вообще же о прошлом Анны Ревельской практически нет достоверной информации. Можно лишь догадываться, что родителями её были люди состоятельные, которые владели несколькими имениями в Прибалтике. Анна — будем называть её так — сумела получить неплохое образование, владела несколькими европейскими языками. В одном можно быть уверенными точно — Анна любила Россию и сознательно была готова к неблагодарной и полной риска работе разведчицы.

В середине 1915 года, когда война уже была в разгаре, на северном фланге русско-германского фронта сложилась трудная для наших войск обстановка. Под натиском кайзеровских дивизий армии царской России отступали вглубь страны, оставляя прибалтийские губернии и военно-морские базы. Вместе с ними на оккупированной территории оставались и русские разведчики, которые должны были начать работу в тылу врага после того, как они легализуются и начнут добывать информацию, представляющую интерес для своего командования.

Так, весной 1915 года в одной из портовых кондитерских Либавы появилась новая кельнерша. Звали её Клара Изельгоф. Девушка была молодой и красивой. Правда, она рассказывала, что у неё есть четырёхлетняя дочь — дитя несчастной любви с одним русским морским офицером, бросившим свою пассию, едва узнав о том, что она находится «в интересном положении». Впрочем, девочку эту никто из знакомых Клары так никогда и не увидел. Несмотря на печальный опыт общения с любвеобильными русскими морскими офицерами, Клара флиртовала с некоторыми из них, а с одним даже вступила в интимную связь.

Но тут к Либаве подступили войска кайзера, и русские были вынуждены эвакуировать свою военно-морскую базу.

Ах, мой милый Гюнтер…

Либава стала одной из баз флота Германии на Балтике. А в кондитерской, где продолжала работать кельнершей Клара Изельгоф, постоянными посетителями стали немецкие морские офицеры с базировавшихся в Либаве кораблей. Среди них был и лейтенант Гюнтер фон Клаус.

Он оказался завзятым сердцеедом и сразу же принялся ухаживать за юной красавицей кельнершей, которая не только умела ловко подавать вино и кофе, но и могла поддержать беседу, демонстрируя прекрасные знания в области литературы и искусства.
В общем, отношения между симпатизирующими друг другу молодыми людьми получили логическое завершение — вскоре Гюнтер стал оставаться на ночь у Клары. Он даже подумывал о женитьбе на ней.

Фон Клаус не знал, что обольстительная кельнерша готова перейти к решающей фазе операции, задуманной русской военно-морской разведкой. Как-то раз, лёжа в объятиях Гюнтера, она стала вспоминать своего прежнего воздыхателя, русского офицера, позорно бежавшего из Либавы накануне её захвата доблестными германскими войсками. Клара, смеясь, сказала, что этот офицер, удирая, бросил у неё в квартире все свои вещи.

Практичный немец попросил свою даму сердца показать ему оставленное русским имущество — глядишь, что-то пригодится ему для службы. Среди «трофеев» Клары был и новый портфель из крокодиловой кожи, набитый какими-то служебными документами. Клара вытряхнула их на пол, а портфель протянула Гюнтеру. Но внимание лейтенанта привлекла морская карта с какими-то пометками. Подняв её и внимательно изучив, фон Клаус даже выругался от неожиданности. В руках он держал карту минных постановок российского Балтийского флота в 1914-1915 годах.

Лейтенант сразу понял ценность хранившихся в портфеле бумаг. Он схватил их в охапку и, даже не попрощавшись с обиженной таким невниманием к ней Кларой, помчался к своему начальству.

Последний поход 10-й флотилии

Немцы были не настолько наивны, чтобы сразу поверить в подлинность найденных в портфеле документов. Карты и пояснения к ним были отправлены в Главный штаб Кайзермарине (военно-морских сил Германии). Там их тщательно изучили специалисты минного дела и эксперты из военно-морской разведки. Заключение было единодушным: действительно, русские пользуются этими картами для выхода через минные заграждения в Балтийское море.

Немецкие адмиралы не могли поверить своей удаче. Теперь их эскадры могли с помощью карты, найденной у либавской кельнерши, свободно выйти в Финский залив и делать там все, что им вздумается.

Но бросать в атаку на Ревель и Гельсингфорс эскадры дредноутов немцы всё же не рискнули. Для начала было решено направить через минные заграждения 10-ю флотилию эскадренных миноносцев. В неё входили 11 новейших кораблей, недавно спущенных на воду.
Но и в данном случае решено было не рисковать сразу всей флотилией, а по обозначенному на русской карте проходу направить для начала лишь два эсминца под общим командованием капитана Цурзее Виттинга.

Эти корабли благополучно проскочили через проходы в минных полях и так же, без всяких приключений, вернулись домой. Сам Виттинг был за этот поход награждён Железным крестом. Теперь все командиры эсминцев рвались в бой.

Выход 10-й флотилии был назначен на 10 ноября 1916 года. Командовал предстоящим набегом на русские коммуникации в восточной части Балтики всё тот же Виттинг.

И тут начались неприятности. Сначала раздался взрыв под днищем одного эсминца, а спустя минуту на мине подорвался другой. Флотилия застопорила ход. После недолгого совещания было решено: взрывы произошли из-за того, что корабли напоролись на мины,сорванные с якорей. С повреждённых взрывами кораблей были сняты команды, и один из кораблей 10-й флотилии отправился назад, набитый моряками, как трамвай пассажирами в час пик. А капитан цур зее Виттинг решил продолжить движение.

Следующий подрыв произошёл, когда флотилия уже прошла через минные заграждения и была неподалёку от Балтийского порта (ныне Палдиски). Эсминец затонул, а семь оставшихся в строю кораблей, сняв с него команду, открыли шквальный огонь по спящему городу.

После того как всё, что можно разрушить в этом небольшом рыбацком городке, было погублено, Виттинг приказал флотилии повернуть назад и возвращаться на свою базу.
И вот тут начался настоящий ад. Взрывы мин гремели один за другим. На дно ушли ещё четыре новейших немецких эсминца. До Либавы дошли только три корабля, забитых дрожащими от страха уцелевшими членами экипажей подорвавшихся на минах военных судов. Командование германского флота было в ярости.

Ещё бы — за одну ночь военно-морские силы потеряли восьмую часть всех эсминцев, погибших в течение всей войны. Причём новейших и сильнейших в своём классе кораблей! Начались поиски виновных.

Первым полетела голова лейтенанта Понтера фон Клауса. Он был разжалован в рядовые и направлен в штрафное подразделение под Ригу. Под раздачу попали и другие инициаторы этого рокового рейда через русские минные поля.

А Клара Изельгоф, она же Анна Ревельская, под покровом ночи выбралась из Либавы и вскоре уже была на борту русской подводной лодки. На ней она добралась до Гельсингфорса. Далее её следы теряются.

«Я люблю Россию, как бы она ни называлась…»

Похоже, она все же уцелела и не погибла в огне Первой мировой и Гражданской войн. Имя Анны Ревельскои прозвучало ещё раз в Берлине 17 июня 1941 года. В этот день в посольство СССР в столице Германии пришла неизвестная женщина, которая попросила о срочной встрече с советским военно-морским атташе Михаилом Воронцовым.

Эта дама, назвавшаяся Анной Ревельской, сообщила, что утром 22 июня 1941 года нацистская Германия нападёт на СССР. О себе и источнике, из которого были получены эти сведения, она сообщить что-либо отказалась. Правда, соблаговолила сказать, что она любила и любит Россию, как бы эта страна ни называлась. Попрощавшись с Воронцовым, Анна Ревельская ушла. Теперь уже навсегда…