Афанасий Никитин и другие герои русской истории, которых подозревали в принятии ислама
В многоконфессиональной России ислам всегда занимал особое место. Очень часто ряды приверженцев Аллаха пополнялись за счёт представителей других религий: переходы одних были задокументированы, других только подозревали в этом.
Владимир Креститель
В историю России князь Владимир Святославич вошёл как правитель, принявший единую государственную религию — православие. Ни иудаизм, ни ислам, ни католицизм не прошли испытание вер. Такой точки зрения придерживались все крупные учёные вплоть до распада Советского Союза.
Однако в 1992 году канадский историк украинского происхождения Омельян Прицак в своей работе «Происхождение Руси» пишет, что ещё во время новгородского княжения Владимир принял ислам. О том же сообщает историк Анатолий Железный, отмечая, что в 988 году во время Крещения Руси Владимир ушёл из ислама, однако перед смертью булгарский каган вновь вынудил его вернуться в магометанство.
Если Прицака прийти к такому выводу подвиг труд арабского хрониста Аль-Марвази, написанный в начале XII века, то Железный опирается на свод булгарских летописей «Джаг-фар Тарихе», созданный в конце XVII столетия. Есть ли реальные факты, свидетельствующие о принятии ислама великим князем?
В 985 году по результатам войны с Волжской Булгарией Русь заключила мирный договор на выгодных для себя условиях, тем не менее Владимир был вынужден жениться на булгарской принцессе, правнучке царя Алмуша. Ислам к тому времени прочно укоренился в сознании булгар: это даёт повод некоторым исследователям считать, что язычник не мог жениться на мусульманке, предварительно не приняв её веру.
Интересная деталь. Греческие митрополиты долго не хотели канонизировать Владимира Святославича. Может быть, такая позиция Константинополя связана с неопределённостями в конфессиональной принадлежности русского князя?
Александр Невский
Средневековая Русь — большая загадка для историков. К примеру, как объяснить феномен использования на Руси арабских дирхем? Э.К. Гуттен-Чанский в своей книге «Удельные, великокняжеские и царские монеты Древней Руси» отмечает, что подавляющее число монет, имевших хождение в Москве, имели арабские надписи.
Обращает на себя внимание и изобилие в Древнерусском государстве восточного холодного оружия с выгравированными текстами из Корана. По подсчётам историков, больше половины иерихонских шапок (парадных шлемов русских царей) имеют религиозные надписи на арабском.
Арабская вязь со строками из Корана есть и на самой знаменитой иерихонской шапке, хранящейся в Оружейной палате Московского Кремля, которая, возможно, принадлежала великому князю Александру Невскому (по новой версии, её считают шлемом царя Алексея Михайловича, переделанного русским мастером из арабского образца).
Надпись, выгравированная на шлеме, взята из 13-го аята 61-й суры Корана: «Обрадуй правоверных обещанием помощи от Аллаха и скорой победы». «Такие шлемы с арабской вязью делали в Сарай-Бату, столице Золотой Орды», — уверен исследователь Саят Рахым-берды.
Именно великого князя Александра Невского некоторые исследователи «винят» в исламизации Руси и даже подозревают в принятии ислама. Так, по словам Плано Карпини, папского посланника при дворе Батыя, в детстве будущий князь воспитывался в Орде, вобрав в себя ментальность среды, которая была уже пропитана исламом.
Неслучайно, когда впоследствии Андрей Ярославич предлагал брату присоединиться к нему для совместной борьбы против Орды, Александр отказал. Верный татарам Невский по сути даёт им на откуп крупнейшие русские города. Примечательно, что рост засилья татар начал крепнуть с приходом к власти в Орде хана Берке, первого монгольского правителя, принявшего ислам. С ним у Александра Невского сложились довольно прочные отношения.
Афанасий Никитин
По итогам своего путешествия в Индию тверской купец Афанасий Никитин оставил записи, названные «Хождение за три моря». Это произведение, наполненное религиозными размышлениями, и служит основанием для предположения, что путешественнику не удалось в мусульманском окружении сохранить православную веру. Так, американская исследовательница Г. Ленхофф пришла к выводу, что путешествие Афанасия Никитина стало «путём от православия к отступничеству».
Повод для подобных выводов даёт сам Афанасий на страницах своего «Хождения», называя себя «мусульманским именем ходжа Юсуф Хорасани». Но, по словам путешественника, это было единственным путём уберечься от опасностей со стороны иноверцев. Он напутствовал христиан, кто собирался повторить его путь, оставить свою веру на Руси и, призвав Мухаммеда, иди в Индийские земли.
Ещё одним намёком для исследователей на возможное приятие ислама Никитиным стало соблюдение им поста в тех же временных рамках, что и у магометан: «А иду я на Русь с думой: погибла вера моя, постился я мусульманским постом». Сам путешественник это объясняет потерей православных священных книг, что не позволило ему точно определить время Пасхи.
Смущает историков и частое употребление Никитиным персидских и арабских слов. Правда, существует мнение, что таким способом путешественник хотел скрыть от соотечественников интимные подробности своей жизни в Индии.
Иван Грозный
Иерихонская шапка Ивана Грозного также стала поводом для рассуждений на тему вероисповедания её хозяина. Считается, что этот головной убор выполнил русский мастер, хорошо знакомый с техникой изготовления восточного оружия и доспехов. На шлеме есть две надписи. Одна на древнерусском: «Шеломъ Князя Ивана Василиевичя Великого сына Василаа Ивановичя Господаря Всея Руси Самодержца». Другая на арабском. Генеральный консул Ирана Сейед Голамрез Мейгуни расшифровал её так: «Аллах Мухаммад», что, скорее всего, является сокращением выражения «Велик Аллах, и Мухаммед — Пророк Его».
Музейные работники объясняют арабскую надпись тем, что шапка была подарена Ивану Грозному турецким султаном. Но есть ещё одна странность. На некоторых старинных европейских гравюрах русских царь, принимающий у себя иностранных послов, изображался в типично восточной чалме. Для многих исследователей всё это стало поводом для размышлений не столько о вере Грозного, сколько в целом о взаимоотношении христианства и ислама в Московском государстве, а также о том, какую религию считать доминирующей.
Лев Толстой
Неустанные поиски смысла жизни и этического идеала в конечном итоге привели великого мыслителя к отлучению от церкви. Но остался ли при этом сам Толстой христианином или превратился в адепта иной веры? Ещё при жизни писателя Яков Коблов в своей книге «Граф Л.Н. Толстой и мусульмане» поднимал такой вопрос.
Лев Николаевич действительно интересовался учением ислама, о чём свидетельствует его переписка с татарской интеллигенцией из Казани. В одном из ответов Толстого татарам есть такие строки: «Ваше согласие с главными пунктами моего верования очень было мне радостно. Я очень дорожу духовным общением с магометанами».
Более интересные высказывания содержатся в переписке писателя с его двоюродной тётей Александрой Андреевной Толстой. Письмо, в котором Лев Николаевич рассуждает на нравственные темы, оканчивается словами: «И потому, пожалуйста, смотрите на меня как на доброго магометанина, тогда всё будет прекрасно».
Впрочем, исследователи жизни и творчества Льва Толстого считают, что все высказывания писателя нужно воспринимать исключительно в широком контексте. Сама суть толстовского учения делает любые религиозные догмы, которыми наполнено и христианство, и ислам, неприемлемыми.