Кто убил Михаила Лермонтова?

15 июля 1841 года у подножия горы Машук на дуэли сошлись двое. Это были поручик Михаил Лермонтов и отставной майор Николай Мартынов. Чем закончилась эта дуэль, известно всем, а вот обстоятельства ее неясны. Показания множества свидетелей настолько противоречивы, что сейчас невозможно точно установить, как все происходило. Смерть поэта по-прежнему окутана тайной.

Неожиданная версия

В 1954 году в журнале «Новый мир» появилась повесть Константина Паустовского под названием «Разливы рек». В ее финале были такие слова: «И последнее, что он заметил на земле, — одновременно с выстрелом Мартынова ему почудился второй выстрел, из кустов под обрывом, над которым он стоял». Не будем придираться к стилю автора, хотя «заметил» и «почудился» — далеко не одно и то же, вдобавок у Лермонтова не спросишь, что он видел на самом деле. Важна суть сказанного. Что это? Фантастический домысел или открылись какие-то неизвестные ранее факты?

На повесть немедленно отреагировал авторитетный исследователь жизни и творчества Лермонтова Ираклий Андроников. «Все это сплошные выдумки, — писал он. — Одному пятигорскому экскурсоводу пришло в голову усилить рассказ о гибели Лермонтова вымышленными подробностями. Выстрела Мартынова ему показалось мало. Чтобы сделать несомненным участие III отделения в убийстве Лермонтова, этот экскурсовод стал уверять, что во время дуэли в кустах находились жандармы, посаженные туда на случай, если Мартынов промахнется». Вскоре отыскался и автор этой сенсационной идеи, тот самый экскурсовод С.Д. Коротков. Оказалось, что он уже успел опубликовать ее в газете «Комсомольская правда», откуда, по всей вероятности, и почерпнул ее Константин Паустовский. Что ж, никакой загадки нет, а есть досужие измышления? Если бы все было так просто.

Исповедь приговоренного

Эстафету подхватил журнал «Литературный Киргизстан» (сохраняем орфографию того времени). В 1957 году там была опубликована статья историка В.А. Швембергера «Трагедия у Перкальской скалы». В этой статье автор ссыпался на рассказ некоего священника, чье имя раже не называл. По воспоминаниям этого священника в пересказе Швембергера, ему довелось причащать умирающего казака в 1896 году. Казак признался, что в молодости избил офицера, за что был приговорен к смерти военно-полевым судом. Однако ему обещали помилование, если он согласится «подстраховать» на дуэли противника одного «важного государственного преступника». Делать нечего, казак согласился… Только много лет спустя он узнал, что стрелял в Лермонтова.

Итак, снова сомнительная версия, почище прежней. Теперь уже не жандармы, а какой-то казак. Интересно, как успели все устроить, ведь роковая ссора Лермонтова с Мартыновым вспыхнула внезапно. И почему никто не слышал второго выстрела? Допустим, каким-то невероятным чутьем казак предугадал время выстрела Мартынова до секунды и выстрелил в тот же миг. Но вот как он ухитрился и пулю свою всадить туда же, стреляя издали? Такое не всякому современному снайперу с оптикой по плечу. И потом, казак — это не жандарм, а опасный свидетель. Почему и его не убрали?

Но версия выдвинута, надо ее проверять. Институт русской литературы (ИРЛ) создал комиссию в составе криминалиста, судебного медика и специалиста по оружию, научного сотрудника Эрмитажа. Этой комиссии предстояло исследовать вопрос.

Протокол осмотра

В свидетельстве об осмотре тела Лермонтова от 17 июля 1841 года говорится о двух ранениях — грудной клетки и левого плеча. Они описываются как причиненные одной пулей, прошедшей навылет. Могли пи дуэльные пистолеты того времени обладать достаточной для этого мощностью на небольшой дистанции? Смотря что это были за пистолеты. И вот тут снова возникают вопросы. Согласно некоторым мемуарам, бывшим в распоряжении комиссии ИРЛ, на дуэли была применена пара нарезных пистолетов с кремнево-ударными замками работы немецких оружейников Кухенройтеров. Это было очень дорогое оружие, какое сегодня назвали бы коллекционным. Ни у Лермонтова, ни у Мартынова таких пистолетов не было. Откуда же они могли взяться? Об этом позже, а пока проследим за работой комиссии.

Из фондов Эрмитажа были взяты два кухенройтеровских дуэльных пистолета, изготовленных между 1820 и 1840 годами. Их зарядили по принятым тогда нормам — черным дымным порохом и круглыми свинцовыми пулями. Результаты отстрелов показали, что на расстоянии от 10 до 25 шагов (по противоречивым показателям свидетелей) эти пистолеты имеют высокую пробивную способность. Если сравнивать с современным оружием, несколько меньше, чем у пистолета ТТ, но больше, чем у револьвера системы «Наган». В свидетельстве, подписанном ординатором военного госпиталя Барклаем-де-Толли. сообщается, что рана на правом боку представляла собой входное пулевое отверстие, а слева грудной клетки выходное. Однако в документе не указаны ни взаиморасположение ран, ни форма, ни размеры, ни характер краев. Пуля тоже не была найдена. Могли пи быть эти раны следствием выстрела из кухенройтеровского пистолета? Да, но, во-первых, могли — это не значит были, о баллистической экспертизе тогда речи не шло. А во-вторых, были пи это именно такие пистолеты?

Загадка пистолетов

Парой кухенройтеровских пистолетов владел друг Лермонтова Алексей Аркадьевич Столыпин, но он еще до дуэли уехал в Железноводск. После дуэли и описи имущества Лермонтова были изъяты и пистолеты Столыпина. Но вскоре комендант Пятигорска возвращает Столыпину оружие как «ошибочно приобщенное к делу». И указывает, что «возвращены таковые же». Не эти самые, а «таковые же»? Еще одна пара редких и дорогих кухенройтеровских пистолетов? Маловероятно. Скорее всего, у Столыпина имелись и обычные пистолеты. В черновике ответов Мартынова на дознании была примечательная фраза, впоследствии вычеркнутая. «Накануне дуэли Глебов (секундант) сказал мне, что пистолеты будут, но кому они принадлежали, я не знаю». Нельзя упускать из внимания и то обстоятельство, что едущим верхом людям неудобно везти с собой громоздкий ящик с пистолетами, зарядами и принадлежностями. А на дрожках из Пятигорска ехал один Глебов, вероятнее всего, он и вез оружие. Так что не исключено, что кухенройтеровских пистолетов на дуэли вовсе не было, а те, что имелись, в руки следствия не попали.

Собственно, это мало что проясняет. Все участники событий — Трубецкой, Столыпин, Глебов, Васильчиков — были настолько близкими приятелями, что Глебов мог зайти на квартиру Столыпина в отсутствие хозяина и взять пистолеты. Или они вообще находились у него по какой-то причине.

В черновиках своих показаний Мартынов пишет: «Условия дуэли были такими. Каждый имеет право стрелять когда ему угодно, стоя на месте или подходя к барьеру. Осечки должны считаться за выстрелы. После первого промаха противник имеет право вызвать выстрелившего на барьер. Более трех выстрелов с каждой стороны по условию не допускалось». Но стоп! По дуэльному кодексу поединков «до трех выстрелов» и вовсе не существовало. Получается, что либо секунданты в этом самом дуэльном кодексе не так уж хорошо разбирались, либо все почему-то сговорились непременно погубить Лермонтова. В том числе и его ближайший друг Столыпин, бережно хранивший память о нем! То и другое выглядит неубедительно.

Теория заговора: за и против

Таким образом, теория «выстрела со стороны» не подтверждалась и не опровергалась. Эксперты комиссии ИРП тщательно и придирчиво отбирали свидетельства. Уже в 70-х годах ХIХ столетия один из главных устроителей дуэли Васильчиков на вопрос, были ли рядом посторонние, ответил биографу поэта П.А. Висковатому так:

— Ну что ж, может быть, и были…

И отвел взгляд. Какие же посторонние? Александр Арнольди писал в воспоминаниях: «Я полагаю, что, кроме двух секундантов… вся молодежь, с которою Лермонтов водился, присутствовала скрытно на дуэли, полагая, что она кончится шуткой и что Мартынов, не пользовавшийся репутацией храброго, струсит и противники помирятся…» Так не присутствие ли этого общества, о чем Мартынов мог догадываться, вселило в него мужество и непреклонность?

Если так, мог прятаться где-то поблизости и таинственный стрелок. Но если он был подослан III отделением, эта служба должна была знать и о наличии многих свидетелей. И каким-то образом обеспечить их пожизненное молчание. Согласитесь, такое более уместно в детективном романе. Ведь это были люди молодые, многие из них пережили и императора Николая I, и графа Бенкендорфа. И нигде никаких подозрений, даже косвенных. Да и сам Мартынов никогда не пытался свалить вину на кого-то другого. Нравилось ему жить с клеймом убийцы поэта или попросту боялся?

Три кита

Не все концы с концами сходятся в версии о хитроумно разработанной, молниеносно и безупречно осуществленной тайной операции по устранению Лермонтова. Кому он мешал? Николаю I? Но тот его и так отправил в кавказское пекло. Едва ли он мог настолько ненавидеть Лермонтова, чтобы санкционировать «окончательное решение». Не забудем слов императора, сказанных им, когда он узнал о трагической дуэли:

— Господа, получено известие, что тот, кто мог заменить нам Пушкина, убит.

Расследование любого преступления стоит на трех китах: средства, возможность и мотив. Средства, конечно, могли найтись — любое дальнобойное оружие. Возможность тоже — почему не спрятать поблизости если не казака, то кого-нибудь другого, кто лучше умеет с этим оружием обращаться? Но мотив? Если таковой и был, то он не лежит на поверхности. И спустя столько лет докопаться до истины едва ли удастся.