Киты не молчат, они поют

«Почему киты молчат, ничего не говорят?… Потому что киты в рот набрали воды!» — есть такой детский стишок. Вот так, с раннего возраста взрослые дяди и тёти обманывают ребятишек, внушая им далёкие от реальности представления об окружающем мире. А мы сейчас выступим с разоблачением. Не молчат киты! Более того, они не только ведут между собой активные диалоги, они ещё и поют друг дружке. А то, что не обращаются к нам напрямую, так это, скорее всего, связано с тем, что они нас просто не замечают. Слишком мало места мы занимаем в жизни китов.

Возвращение в родную стихию

История у китов очень древняя. Если сравнивать её с историей нашей современной цивилизации, то мы по сравнению с китами, как снег на поле — выпал и растаял, а поле — это и есть киты, они как были, так и остались.

Около 54 миллионов лет назад бегемоты, киты, дельфины и морские свиньи произошли от общего предка. Причём киты (а следом и бегемоты) отрастили ноги, выползли на поверхность и начали обживать наиболее тёплые материки. Но ещё через четыре миллиона лет киты, явно что-то не поделив со своими сухопутными собратьями, уползли обратно в океан.

Дельфины и прочие, оставшиеся верными своей родной стихии, приняли «предателей» без особой радости, но козней строить не стали, захотели вернуться — пусть возвращаются. Как отреагировали бегемоты — неизвестно. Они с тех пор с китами очень мало общаются. А вот учёные за этот демарш прозвали китов и им подобных вторично-водными.

Злой базилозавр

Помимо выживших дельфинов и бегемотов, был у китов ещё один родственник, седьмая вода на киселе, его называли базилозавром. Как мы понимаем, базилозавр до наших дней не дотянул. А всё потому, что при равных с крупными китами размерах он оказался склочным, наглым, прожорливым и слишком самоуверенным типом. Даже его имя — базилозавр — переводится как «царственный ящер».

Базилозавр имел крокодилью пасть с соответствующими зубами, и все морские обитатели его страшно боялись. Правда, глубоко нырять он опасался, поэтому устанавливал «террор» лишь на морской поверхности. Ещё у базилозавра были рудиментарные конечности — остатки ног, память о сухопутном прошлом. Но ни крокодилья пасть, ни ноги не помогли «царственному ящеру» выжить, и вскоре это семейство вымерло окончательно.

Киты вели себя более дружелюбно по отношению к окружающим. Они сразу же зареклись охотиться на крупных представителей морских глубин и ограничили свой рацион планктоном. Планктона всегда было так много, что его никто и никогда не считал, поэтому его убыль проходила незаметно.

Сколько всего!

Как мы уже говорили, киты с нами не общаются потому, что нас, скорее всего, просто не замечают. Но человек, разумеется, не мог обойти вниманием этих животных. Ведь все живое, что попадает в поле его зрения, рано или поздно становится объектом промысла. А из китов, как оказалось, столько всего можно добыть, изготовить и продать!

Например, из подкожного сала делали маргарин, смазочные вещества, глицерин, мыло, театральный грим, стиральный порошок, линолеум и типографскую краску. Кости шли на подкормку для скота и на удобрения. Китовый ус пользовался большим спросом у модниц — для корсетов. Мясо употребляли в пищу, а из поджелудочной и зобной желёз изготавливали медицинские препараты. Спермацет и амбра, извлекаемые из кишечника кашалотов, скупались парфюмерными фабриками.

Граната вместо гарпуна

Понятно, что такое богатство нельзя было оставить без внимания. Сначала охоту на китов вели с парусных судов. Подплыв поближе к своей жертве, на воду спускали шлюпку и подходили как можно ближе, чтобы можно было добросить до кита гарпун. Гарпун застревал в теле животного, которое тут же ныряло, пытаясь под водой уйти от своих преследователей. Но хитрые люди привязывали к гарпуну длинную верёвку с бочкой-поплавком на конце и преследовали кита, вонзая в него все новые гарпуны, пока туша не всплывала на поверхность.

Промысел этот был труден и опасен — ведь вступая в единоборство с морским гигантом, китобои могли быть потоплены одним мощным ударом хвоста или головы. Да и догнать на весельной шлюпке даже раненого кита — дело непростое. Но, начиная с 1868 года, когда норвежец Свенд Фойн изобрёл гарпунную пушку, а парусные суда сменились пароходами, у китов не осталось шансов. Теперь гарпунер выстреливал из пушки, установленной на носу корабля, а сам гарпун был снабжён гранатой, которая разрывалась в теле кита, нанося ему тяжёлые раны.

Так что когда-то почётная и опасная охота превратилась в массовое истребление китов. За несколько десятков лет количество, к примеру, синих китов сократилось с 300 до 10 тысяч, а учитывая то, что киты размножаются очень медленно, это был смертельный удар по популяции.

Только для малых народов

Сейчас промысел китов строго ограничен. Охотиться на них разрешено только малым народам — камчадалам, эскимосам и прочим, у которых это в крови, так как их предки всю свою жизнь китов добывали, и ещё почему-то норвежцам.

В 1972 году, когда подписывался мораторий, на китовую охоту, норвежцы сказали, что они всё равно будут охотиться, и тогда их отнесли к тем же малым народам, разрешив не подписывать мораторий. Вскоре, глядя на норвежцев, японцы и исландцы тоже потребовали свою долю китятины, и в 2010 году, оценив популяцию животных, им тоже разрешили немного поохотиться.

Океанский базар

Но мы так и не рассказали, о чём поют киты. Наиболее сложные песни используются, как мы понимаем, в брачных играх. Но и для повседневного общения у китов есть свой язык, причём он не только богатый, но и довольно шумный. Упоминавшийся нами синий кит, к примеру, не только самое большое животное на планете, но и самый громкий «генератор» низкочастотных звуков. 188 децибелов — шутка ли!

И разносятся китовые песни на 800 с лишним километров — столь широкому распространению звука ещё и вода помогает. Но, к счастью, мы эти звуки обычно не слышим, иначе для нас в океане царил бы не «мир безмолвия», как называют подводное царство исследователи-романтики, а огромный и нестерпимо шумный базар.