Дьяк — партизан

Судьба этого героя Отечественной войны 1812 года — подарок для исследователей военной психологии. На тот момент, о котором идет речь, дьячку церкви села Рюховское, что в 12 километрах от Волоколамска, Василию Григорьевичу Рагозину исполнилось 43 года. Было у него пятеро детей, а старшая дочь уже внуком одарила. Односельчане знали его как человека скромного и тихого. Держал свою пасеку и цветочную оранжерею. И, конечно же, не собирался менять свою судьбу и не ожидал, что вскоре станет командиром лихого партизанского отряда и личным разведчиком Александра Бенкендорфа, который сплел агентурную сеть летом 1812 года в неприятельском тылу.

Пацифист по наследству

Василий Рагозин, сын священника села Покровское Клинского уезда, продолжил духовную карьеру отца. Поступил в Звенигородскую семинарию, учился хорошо, но обучение не окончил… 18 лет от роду Василий влюбился в дочь священника села Рюховское — Матрену — и поступил совершенно по-гусарски: выкрал девушку из отчего дома и тайно обвенчался с ней в церкви отца своего товарища по семинарии. Тестю деваться было уже некуда, и он пристроил незапланированного зятя, которого за сей авантюрный роман исключили из семинарии, дьяком при своем же приходе, дабы тот жил под присмотром и еще чего не выкинул.

Женившись на любимой девушке, семинарист-недоучка остепенился. Нарожали они с женой пятерых детишек, выстроили дом, обзавелись хозяйством. Пасека Василия Григорьевича славилась целебным медом, оранжерея — экзотическими цветами. А сам дьяк жил тихо и, разменяв пятый десяток, ни разу не выстрелил даже из охотничьего ружья. О военной же науке знал лишь то, что она есть, до лета 1812 года.

Наблюдатель-разведчик

В дни Бородинского сражения Василий Рагозин организовал наблюдательный пункт на колокольне церкви Можайска. Вооружившись откуда-то добытой подзорной трубой, дьяк наблюдал за дислокацией и передвижениями французских войск, а внизу, у ворот храма, дежурили, сидя на лошадях, два его сына. Василий Григорьевич передавал сыновьям важные сведения, и те доставляли их передовым постам русских войск.

Когда части наполеоновской армии заняли Можайск, дьяк, к недоумению знакомых, остался в оккупированном городе, бродил среди обозов французов в рваной нищенской одежде. Обладая наблюдательностью и крепкой памятью, он отмечал все, что могло бы помочь в борьбе с неприятелем.

Похоже, полковник лейб-гвардии Семеновского полка Александр Бенкендорф (будущий глава III отделения) уже в 1812 году проявил талант в деле создания сети тайных агентов. И сделал это в тылу французов. Эта тема не исследована не только биографами будущего шефа жандармов, но и историками Отечественной войны. Ясно, что «фальшивый нищий» Рагозин не один был специально оставлен на оккупированной территории.

Командир

В рубище нищего, прося подаяние, священнослужитель без затруднений передвигался по расположению французских частей, будто всю жизнь милостыню просил. Конечно, заранее была оговорена и действовала система доставки добытой информации в русские штабы, иначе работа агента теряла бы всякий смысл.

Но однажды судьба Василия Рагозина круто переменилась. В его родное село примчались семеро французских кирасир. Спешились у храма божьего и начали обдирать богатую ризницу — кавалеристы-протестанты не чтили святыни православных, но знали, что в храме всегда есть чем поживиться. Бывший в тот час на колокольне дьяк-подпольщик ударил в набат. Сбежавшиеся крестьяне оказались совершенно не толерантны к иностранным мародерам. Одному рассекли надвое голову топором, двоих накололи на вилы, а четверых подчиненных Мюрата, успевших вскочить в седла, загнали в речной затон и там утопили.

Отдышавшись и подсчитав трофеи, односельчане единогласно избрали решительного дьяка своим командиром. Вскоре слава о нем всколыхнула всю округу. Шли к Василию Рагозину отставшие от своих частей солдаты, как сказали бы в ХХ веке — «окруженцы», ломилась крестьянская молодежь, прибивались бежавшие военнопленные, дьяк умел проповедовать в храме и теперь призывал соотечественников действовать быстро, беспощадно и внезапно. У него был летучий отряд конных, а пехоту сажали на телеги, на которые, как на лафеты, помещали заряженные трофейные пушки. Такая конная артиллерия стала новинкой в партизанском деле. Стреляли по французским обозам прямо с телег, потом стегали коней — и ищи ветра в попе. Особенно это было эффективно, когда четыре артиллерийских ствола разом попадали во вражеский обоз с порохом. Или через каждую версту дороги, перезарядив орудия, обстреливали картечью маршевые пополнения армии Наполеона.

Другая задача

Где-то в начале октября 1812 года своего агента Рагозина навестил с отрядом гусар-партизан Александр Бенкендорф и напомнил: главное для дьяка — разведка, а не набеги на французских тыловиков. Поэтому перед каждым новым набегом дьяк-командир переодевался в нищего странника и выведывал все подробности обороны, благо на него французы не обращали внимания. А уж потом по его диспозиции налетали на врага партизаны. Почти всегда без серьезных потерь со своей стороны. Только пленных офицеров наполеоновской армии партизаны Рагозина отконвоировали в русский тыл более 700 человек. Но партизанский конвой был слаб, кто-то из пленных французов смог сбежать и до-браться до своих.

Уже в начале ноября 1812 года в одной из деревень ряженого нищего опознали как командира партизан. Повели в штаб по мосту. Василий Григорьевич, несмотря на то что был далеко не молод, ударом кулака опрокинул одного конвоира, сшиб с ног второго и прыгнул в ледяную осеннюю воду. Вдогонку стали стрелять, да где там… А удачливый беглец вплавь добрался до берега, потом бегом до опушки леса, где его ждал оседланный конь. А ночью его отряд вырезал весь французский гарнизон той деревни — пленных на сей раз не брали.

Прихода недостоин!

Армию Наполеона выгнали из России, и дьяк вернулся домой, в церковь своего села. В 1818 году в городе Клин бывшего партизанского вождя Александр Бенкендорф представил императору. Александр I собственноручно вручил ветерану медаль «За храбрость» на ленте ордена Святой Анны. Отмеченного государем священнослужителя принял архиепископ

Московский Августин и одарил деньгами — 400 рублей серебром. Затем предложил ему приход священника в любом из храмов отстраиваемой Москвы, для семинариста-недоучки это был бы сказочный взлет, деньги практичный Василий Григорьевич взял — надо было содержать семью, восстанавливать хозяйство. А от московского прихода отказался: он же кровь христианскую пропивал – значит, недостоин. Христианами бывший партизан называл солдат наполеоновской армии. О смерти их помнил и горевал, за упокой душ молился, за их кровь не принял заслуженное повышение. Так и служил дьяком в своей церкви, в стенах которой был избран партизанским командиром, до 1834 года. А почувствовав слабость, Рагозин удалился на покой в монастырскую больницу, где и скончался в 1838 году. Он был похоронен в Москве, оплакиваемый наследниками и прихожанами.

Не каждый знает, на что способен

Рухнули прежние обстоятельства жизни, и стал мирный обыватель героем. Оглянитесь: сколько таких неприметных сограждан живет вокруг — не сосчитать. А изменятся исторические обстоятельства — и каждый из них может неожиданно преобразиться.

И еще один вывод из этой истории. Она объясняет причины назначения Александра Бенкендорфа в 1826 году первым начальником III отделения и шефом Отдельного корпуса жандармов. Возможно, молодой самодержец Николай I знал о способностях генерала, создавшего в 1812 году разведывательную сеть на оккупированной территории империи. И разумно предложил ему использовать свой опыт, но уже во всероссийском масштабе.